13.12.07
Пик роста цен на продовольствие, вероятно, миновал. Ситуация в банковской системе под контролем, во всяком случае кризис ликвидности не привел к «бегству от депозитов». От мировой финансовой турбулентности, порожденной причудливым сочетанием китайского инфляционного перегрева с американскими ипотечными дефолтами, мы, похоже, отделались легким испугом.
Судя по ноябрьским данным, формально победу над инфляцией на потребительском рынке праздновать рано. По итогам месяца она оказалась заметно выше, чем можно было ожидать исходя из промежуточных оценок ответственных за борьбу с ней ведомств: 1,2% и 10,6% с начала года. С учетом этого по итогам года инфляция, вероятно, приблизится к отметке 12%, вернувшись к уровню пятилетней давности.
Вместе с тем есть некоторые основания для сдержанного оптимизма. Похоже, что пик подъема цен на продукты питания уже позади. Ноябрьский показатель удорожания продовольственных товаров (без овощей, картофеля и фруктов) составил 1,5% и вернулся к июльской отметке, все значения в августе–октябре были выше. По сравнению с октябрем существенно замедлили бег такие фавориты осенней гонки цен, как подсолнечное масло и все виды молочных продуктов, а яйца вообще подешевели. Да, растут цены на бензин, по сравнению с октябрем немного ускорился рост цен на услуги. Но с точки зрения социального спокойствия сейчас важна прежде всего стоимость еды, все остальное, конечно, неприятно, но не смертельно.
Судя по резкости и относительной кратковременности нынешнего инфляционного эпизода, похоже, большинство источников дороговизны все же носили событийный, разовый характер. Так, мировые цены на пшеницу подросли за лето процентов на 50 (с 200 долларов за тонну в мае до примерно 330 в сентябре), а в октябре практически встали, поскольку фактор неблагоприятных погодных условий текущего сельскохозяйственного года был уже полностью отыгран. Кукуруза подорожала скачком процентов на 70 еще в конце прошлого года, когда стало ясно, что это вполне конкурентоспособное топливное сырье. Такое же разовое влияние на цены оказали и подорожание молочных продуктов и вызванная им отмена экспортных субсидий на них в ЕС. В результате контрактные импортные цены на молоко и сливочное масло выросли к концу лета примерно на 70% и 90% соответственно к уровню начала года. Семечки подсолнечника в ЕС в сентябре стоили в 2,1 раза дороже, чем год назад, причем основной рост пал также на III квартал.
Наконец, мощным фоном, в какой-то мере поддержавшим все эти сдвиги, стала резко ускорившаяся инфляция в перегретой китайской экономике. По итогам ноября она подскочила до 6,9% в годовом выражении – максимальной отметки за последние 11 лет, в течение которых она не поднималась выше 1−2%. В условиях фиксированного курса юаня к доллару разгон инфляции в Китае тождествен реальному укреплению его валюты и расширению спроса КНР на импорт.
Темпы роста же российского импорта, напротив, стали снижаться даже в текущих ценах (выраженных в заметно ослабевших долларах – это видно по сезонно скорректированным сентябрьским данным), не говоря уже про физические объемы ввоза отдельных видов продовольствия. Так, закупки за рубежом молока и сливочного масла в январе–августе текущего года по сравнению с таким же периодом прошлого года сократились на 20−30%. Так что есть подозрение, что осеннее замедление импорта (возможно, вследствие проблем с ликвидностью и удорожанием кредитов) также стало одним из наиболее заметных факторов осенней дороговизны.
В этих условиях, очевидно, не могли не повлиять на улучшение ситуации частично компенсирующие эти тенденции шаги в нашей таможенной политике. Реагировало и внутреннее производство. По данным за октябрь уже было видно, как, вероятно, под влиянием выросшей рентабельности, набирает обороты производство ряда видов продовольственной продукции, в первую очередь качественных – мяса, колбас, сыра, а также круп и растительного масла. С учетом всего этого экстремальных подвижек в ценах на продовольствие в ближайшее время ждать оснований нет, кроме, разумеется, сезонного зимнего роста цен на плодоовощную продукцию.
Теперь о том плохом, чего не случилось. Обострение инфляции на потребительском рынке так и осталось вещью в себе, не затронув по существу другие экономические процессы. Даже в сочетании с подорожанием зарубежной, а затем и генерируемой нашим ЦБ ликвидности реакция банковского сектора на это событие была, попросту говоря, никакой. Ускорение инфляции даже вкупе с напряженностью с банковской ликвидностью не привели к оттоку вкладов. Может быть, статистика за ноябрь и покажет нервную реакцию вкладчиков на октябрьский пик инфляции, но пока по данным за III квартал и октябрь ничего похожего не наблюдалось. При среднемесячном приросте вкладов населения в банки на 92 млрд рублей (с начала этого года), в августе они выросли на 97 млрд, в сентябре – на 80 млрд рублей. А ведь это время года, когда люди традиционно тратят деньги в связи с отпусками, а не копят их. С учетом сезонной поправки в августе-сентябре, наоборот, отмечался рост вкладов, видимо, благодаря тому, что валюта окончательно покинула умы и сердца россиян как средство сбережения – сброс ее в III квартале действительно рекордный – 4,7 млрд долларов, с начала года – почти 12 млрд. Инвестировать же в недвижимость и иные активы – удел далеко не многих.
Отсутствие банковской паники привело к тому, что развитие инфляционной ситуации пошло по иному сценарию, чем, скажем, в соседнем Казахстане. Там она изначально была близка к нашей – те же 50−70% ежегодного прироста кредитов, опирающихся на зарубежные займы банков, та же зависимость от импорта продовольствия и даже те же 8% в качестве инфляционной цели на этот год. Но в условиях кризиса доверия к банкам и оттока депозитов по итогам 11 месяцев потребительская инфляция там оказалась чуть ли не вдвое больше нашей – 16,5% годовых.
Все это сильно отличает нынешний инфляционный эпизод от предыдущего, датируемого летом 2004 года. Тогда, напомним, разгоревшийся «кризис доверия» к банкам вызвал заметный увод депозитов, и это, в свою очередь, также стало вероятным фактором ускорения инфляции. Напротив, нынешними летом-осенью, возможно, из-за повышения процентных ставок чуть притормозилось расширение потребительского кредита, и все это должно было сдерживающе повлиять на инфляцию. Во всяком случае ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего «бегство населения от рубля», с выплескиванием изъятых из банков вкладов на потребительский рынок, в нынешнем инфляционном эпизоде не наблюдалось.
Справедливости ради стоит отметить, что определенное напряжение в ресурсной базе банки начиная с середины лета все же испытывали, но это было связано с поведением не населения, а корпоративных клиентов банков. В силу разных причин (проблемы с размещениями новых долговых обязательств, перенасыщением ими европейских финансовых рынков, отставание в расходовании средств бюджета) корпоративный сектор с середины лета, по-видимому, стал испытывать серьезное напряжение с ликвидностью. Это выразилось в прекращении роста и сокращении остатков на текущих и расчетных счетах предприятий и повышенном спросе с их стороны на банковские кредиты, несмотря на подорожание последних.
В этих условиях сужение внутренних ресурсных источников продолжало компенсироваться ростом зарубежных заимствований самих банков – темпы их за последние месяцы практически не понизились. Что и неудивительно – ставки LIBOR поднялись только по евро и фунту при практически неизменном уровне процентов по депозитам в долларах, что в условиях падающего доллара сделало займы в этой валюте еще выгоднее. К концу октября они составили 37% к средствам, привлеченным банками из внутренних источников (без МБК). По-видимому, в основном за счет банковского сектора восстановился, по предварительным подсчетам, положительный баланс притока капитала в октябре-ноябре (в размере 10−12 млрд долларов), поскольку потребность банков в уводе средств в зарубежные активы в эти месяцы существенно снизилась по сравнению с двумя предыдущими.
Все это привело к тому, что потребность в централизованном рефинансировании банков оказалось очень небольшой, лишь в пиковые периоды налоговых платежей достигая величины около 300 млрд рублей (на фоне 14 с лишним триллионов, аккумулируемых сегодня банками, это крохи). Сегодня ситуация с ликвидностью на денежном рынке, похоже, становится более комфортной. Давно обещанные бюджетные вливания, судя по заявлениям Минфина, начались (в частности, перечислены деньги в ВЭБ). Повлияло ли это или просто то, что пройден налоговый пик конца месяца, но потребность в центробанковских деньгах с приходом декабря стала заметно сокращаться – почти в десять раз против пика недельной давности, что автоматически означает и снижение ставок МБК.
Эксперт Он-Лайн
Судя по ноябрьским данным, формально победу над инфляцией на потребительском рынке праздновать рано. По итогам месяца она оказалась заметно выше, чем можно было ожидать исходя из промежуточных оценок ответственных за борьбу с ней ведомств: 1,2% и 10,6% с начала года. С учетом этого по итогам года инфляция, вероятно, приблизится к отметке 12%, вернувшись к уровню пятилетней давности.Вместе с тем есть некоторые основания для сдержанного оптимизма. Похоже, что пик подъема цен на продукты питания уже позади. Ноябрьский показатель удорожания продовольственных товаров (без овощей, картофеля и фруктов) составил 1,5% и вернулся к июльской отметке, все значения в августе–октябре были выше. По сравнению с октябрем существенно замедлили бег такие фавориты осенней гонки цен, как подсолнечное масло и все виды молочных продуктов, а яйца вообще подешевели. Да, растут цены на бензин, по сравнению с октябрем немного ускорился рост цен на услуги. Но с точки зрения социального спокойствия сейчас важна прежде всего стоимость еды, все остальное, конечно, неприятно, но не смертельно.
Судя по резкости и относительной кратковременности нынешнего инфляционного эпизода, похоже, большинство источников дороговизны все же носили событийный, разовый характер. Так, мировые цены на пшеницу подросли за лето процентов на 50 (с 200 долларов за тонну в мае до примерно 330 в сентябре), а в октябре практически встали, поскольку фактор неблагоприятных погодных условий текущего сельскохозяйственного года был уже полностью отыгран. Кукуруза подорожала скачком процентов на 70 еще в конце прошлого года, когда стало ясно, что это вполне конкурентоспособное топливное сырье. Такое же разовое влияние на цены оказали и подорожание молочных продуктов и вызванная им отмена экспортных субсидий на них в ЕС. В результате контрактные импортные цены на молоко и сливочное масло выросли к концу лета примерно на 70% и 90% соответственно к уровню начала года. Семечки подсолнечника в ЕС в сентябре стоили в 2,1 раза дороже, чем год назад, причем основной рост пал также на III квартал.
Наконец, мощным фоном, в какой-то мере поддержавшим все эти сдвиги, стала резко ускорившаяся инфляция в перегретой китайской экономике. По итогам ноября она подскочила до 6,9% в годовом выражении – максимальной отметки за последние 11 лет, в течение которых она не поднималась выше 1−2%. В условиях фиксированного курса юаня к доллару разгон инфляции в Китае тождествен реальному укреплению его валюты и расширению спроса КНР на импорт.
Темпы роста же российского импорта, напротив, стали снижаться даже в текущих ценах (выраженных в заметно ослабевших долларах – это видно по сезонно скорректированным сентябрьским данным), не говоря уже про физические объемы ввоза отдельных видов продовольствия. Так, закупки за рубежом молока и сливочного масла в январе–августе текущего года по сравнению с таким же периодом прошлого года сократились на 20−30%. Так что есть подозрение, что осеннее замедление импорта (возможно, вследствие проблем с ликвидностью и удорожанием кредитов) также стало одним из наиболее заметных факторов осенней дороговизны.
В этих условиях, очевидно, не могли не повлиять на улучшение ситуации частично компенсирующие эти тенденции шаги в нашей таможенной политике. Реагировало и внутреннее производство. По данным за октябрь уже было видно, как, вероятно, под влиянием выросшей рентабельности, набирает обороты производство ряда видов продовольственной продукции, в первую очередь качественных – мяса, колбас, сыра, а также круп и растительного масла. С учетом всего этого экстремальных подвижек в ценах на продовольствие в ближайшее время ждать оснований нет, кроме, разумеется, сезонного зимнего роста цен на плодоовощную продукцию.
Теперь о том плохом, чего не случилось. Обострение инфляции на потребительском рынке так и осталось вещью в себе, не затронув по существу другие экономические процессы. Даже в сочетании с подорожанием зарубежной, а затем и генерируемой нашим ЦБ ликвидности реакция банковского сектора на это событие была, попросту говоря, никакой. Ускорение инфляции даже вкупе с напряженностью с банковской ликвидностью не привели к оттоку вкладов. Может быть, статистика за ноябрь и покажет нервную реакцию вкладчиков на октябрьский пик инфляции, но пока по данным за III квартал и октябрь ничего похожего не наблюдалось. При среднемесячном приросте вкладов населения в банки на 92 млрд рублей (с начала этого года), в августе они выросли на 97 млрд, в сентябре – на 80 млрд рублей. А ведь это время года, когда люди традиционно тратят деньги в связи с отпусками, а не копят их. С учетом сезонной поправки в августе-сентябре, наоборот, отмечался рост вкладов, видимо, благодаря тому, что валюта окончательно покинула умы и сердца россиян как средство сбережения – сброс ее в III квартале действительно рекордный – 4,7 млрд долларов, с начала года – почти 12 млрд. Инвестировать же в недвижимость и иные активы – удел далеко не многих.
Отсутствие банковской паники привело к тому, что развитие инфляционной ситуации пошло по иному сценарию, чем, скажем, в соседнем Казахстане. Там она изначально была близка к нашей – те же 50−70% ежегодного прироста кредитов, опирающихся на зарубежные займы банков, та же зависимость от импорта продовольствия и даже те же 8% в качестве инфляционной цели на этот год. Но в условиях кризиса доверия к банкам и оттока депозитов по итогам 11 месяцев потребительская инфляция там оказалась чуть ли не вдвое больше нашей – 16,5% годовых.
Все это сильно отличает нынешний инфляционный эпизод от предыдущего, датируемого летом 2004 года. Тогда, напомним, разгоревшийся «кризис доверия» к банкам вызвал заметный увод депозитов, и это, в свою очередь, также стало вероятным фактором ускорения инфляции. Напротив, нынешними летом-осенью, возможно, из-за повышения процентных ставок чуть притормозилось расширение потребительского кредита, и все это должно было сдерживающе повлиять на инфляцию. Во всяком случае ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего «бегство населения от рубля», с выплескиванием изъятых из банков вкладов на потребительский рынок, в нынешнем инфляционном эпизоде не наблюдалось.
Справедливости ради стоит отметить, что определенное напряжение в ресурсной базе банки начиная с середины лета все же испытывали, но это было связано с поведением не населения, а корпоративных клиентов банков. В силу разных причин (проблемы с размещениями новых долговых обязательств, перенасыщением ими европейских финансовых рынков, отставание в расходовании средств бюджета) корпоративный сектор с середины лета, по-видимому, стал испытывать серьезное напряжение с ликвидностью. Это выразилось в прекращении роста и сокращении остатков на текущих и расчетных счетах предприятий и повышенном спросе с их стороны на банковские кредиты, несмотря на подорожание последних.
В этих условиях сужение внутренних ресурсных источников продолжало компенсироваться ростом зарубежных заимствований самих банков – темпы их за последние месяцы практически не понизились. Что и неудивительно – ставки LIBOR поднялись только по евро и фунту при практически неизменном уровне процентов по депозитам в долларах, что в условиях падающего доллара сделало займы в этой валюте еще выгоднее. К концу октября они составили 37% к средствам, привлеченным банками из внутренних источников (без МБК). По-видимому, в основном за счет банковского сектора восстановился, по предварительным подсчетам, положительный баланс притока капитала в октябре-ноябре (в размере 10−12 млрд долларов), поскольку потребность банков в уводе средств в зарубежные активы в эти месяцы существенно снизилась по сравнению с двумя предыдущими.
Все это привело к тому, что потребность в централизованном рефинансировании банков оказалось очень небольшой, лишь в пиковые периоды налоговых платежей достигая величины около 300 млрд рублей (на фоне 14 с лишним триллионов, аккумулируемых сегодня банками, это крохи). Сегодня ситуация с ликвидностью на денежном рынке, похоже, становится более комфортной. Давно обещанные бюджетные вливания, судя по заявлениям Минфина, начались (в частности, перечислены деньги в ВЭБ). Повлияло ли это или просто то, что пройден налоговый пик конца месяца, но потребность в центробанковских деньгах с приходом декабря стала заметно сокращаться – почти в десять раз против пика недельной давности, что автоматически означает и снижение ставок МБК.
Эксперт Он-Лайн
По этой статье комментариев нет. Обсудить статью
